Неточные совпадения
Он с громкими вздохами ложился, вставал, даже выходил на улицу и все доискивался нормы жизни, такого существования, которое было бы и исполнено содержания, и текло бы тихо, день за днем, капля по капле, в немом созерцании
природы и тихих, едва ползущих
явлениях семейной мирно-хлопотливой жизни. Ему не хотелось воображать ее широкой, шумно несущейся рекой, с кипучими волнами, как воображал ее Штольц.
— Не мы виноваты в этом, а
природа! И хорошо сделала. Иначе если останавливаться над всеми
явлениями жизни подолгу — значит надевать путы на ноги… значит жить «понятиями»…
Природу не переделаешь!
С одной стороны, фантазия обольщает, возводит все в идеал: людей,
природу, всю жизнь, все
явления, а с другой — холодный анализ разрушает все — и не дает забываться, жить: оттуда вечное недовольство, холод…
Они стали бы замечать и открыли бы в
природе такие
явления и тайны, каких и не предполагали прежде, ибо смотрели бы на
природу новыми глазами, взглядом любовника на возлюбленную.
«Одним из тех ужасных, редких
явлений в
природе, случающихся, однако же, чаще в Японии, нежели в других странах, совершилась гибель фрегата «Диана». Так начинается рапорт адмирала к великому князю, генерал-адмиралу, — и затем, шаг за шагом, минута за минутой, повествует о грандиозном событии и его разрушительном действии на берегах и на фрегате.
Мы разговаривали: говорили о небе, о луне, о звездах. Мне интересно было узнать, как объясняет все небесные
явления человек, проведший всю жизнь среди
природы, ум которого не был заполнен книжными аксиомами.
Душа оставляет тело, странствует и многое видит в то время, когда человек спит. Этим объясняются сны. Душа неодушевленных предметов тоже может оставлять свою материю. Виденный нами мираж, с точки зрения Дерсу, был тенью (ханя) тех предметов, которые в это время находились в состоянии покоя. Та к первобытный человек, одушевляя
природу, просто объясняет такое сложное оптическое
явление, как мираж.
Возражения против изложенного выше, впрочем, очень возможны. Мне скажут, например, что я обличаю такие
явления, на которых лежит обязательная печать фатализма. Нельзя же, в самом деле, вооружить ведением детей, коль скоро их возраст самою
природою осужден на неведение. Нельзя возложить на них заботу об устройстве будущих их судеб, коль скоро они не обладают необходимым для этого умственным развитием.
Я был первоначально потрясен различением мира
явлений и мира вещей в себе, порядка
природы и порядка свободы, так же как признанием каждого человека целью в себе и недопустимостью превращения его в средство.
Сам Лосский признает, что различие между
явлениями, которыми занимается наука, и сущностью вещей лежит в самом бытии, а не в
природе отношений между субъектом и объектом.
Наука открывает внешнюю закономерность
природы, функциональную связь одного
явления с другим.
Оренбургская губерния по своему географическому положению и пространству, заключая в себе разные и даже противоположные климаты и
природы, гранича к северу с Вятскою и Пермскою губерниями, где по зимам мерзнет ртуть, и на юг с Каспийским морем и Астраханскою губерниею, где, как всем известно, растут на открытом воздухе самые нежные сорта винограда, — представляет полную возможность разнообразию
явлений всех царств
природы и между прочим разнообразию утиных пород, особенно во время весеннего пролета.
Эти толчки
природы, ее даровые откровения, казалось, доставляли ребенку такие представления, которые не могли быть приобретены личным опытом слепого, и Максим угадывал здесь неразрывную связь жизненных
явлений, которая проходит, дробясь в тысяче процессов, через последовательный ряд отдельных жизней.
Когда же он откладывал дудку, она начинала передавать ему свои детски-живые впечатления от окружающей
природы; конечно, она не умела выражать их с достаточной полнотой подходящими словами, но зато в ее несложных рассказах, в их тоне он улавливал характерный колорит каждого описываемого
явления.
Характеристическая черта гения Пушкина — разнообразие. Не было почти
явления в
природе, события в обыденной и общественной жизни, которые бы прошли мимо его, не вызвав дивных и неподражаемых звуков его лиры; и поэтому простор и свобода, для всякого человека бесценные, для него были сверх того могущественнейшими вдохновителями. В нашем же тесном и душном заточении
природу можно было видеть только через железные решетки, а о живых людях разве только слышать.
На каждом шагу ожидали меня новые, не виданные мною, предметы и
явления в
природе; самое Багрово, по рассказам отца, представлялось мне каким-то очаровательным местом, похожим на те волшебные «Счастливые острова», которые открывал Васко де Гама в своем мореплавании, о которых читал я в «Детском чтении».
Многие
явления в
природе, на которые я смотрел бессмысленно, хотя и с любопытством, получили для меня смысл, значение и стали еще любопытнее.
Наконец я стал спокойнее, присмотрелся, попривык к окружающим меня
явлениям, или, вернее сказать, чудесам
природы, которая, достигнув полного своего великолепия, сама как будто успокоилась.
В прошлом лете я не брал в руки удочки, и хотя настоящая весна так сильно подействовала на меня новыми и чудными своими
явлениями — прилетом птицы и возрождением к жизни всей
природы, — что я почти забывал об уженье, но тогда, уже успокоенный от волнений, пресыщенный, так сказать, тревожными впечатлениями, я вспомнил и обратился с новым жаром к страстно любимой мною охоте, и чем ближе подходил я к пруду, тем нетерпеливее хотелось мне закинуть удочку.
Все в
природе строго законно, и не пропадает напрасно самое малейшее движение, следовательно, и посещения Яшей Кормилицыным Прозоровского флигелька в общей экономии
природы и в ряду социальных
явлений должны были иметь высшее научное объяснение.
Это уже не
явление, приходящее извне, а вторая
природа.
Он радовался всякому
явлению в
природе и в домашнем быту, как новому, незнакомому
явлению; наконец, совершенно оправился, даже поздоровел, пополнел и получил, уже более года потерянный румянец во всю щеку; удил рыбу, ходил на охоту за перепелами, ел и пил аппетитно и был весел.
Замечательно, как необъяснимое
явление и противоречие в искаженной человеческой
природе, что Михайла Максимович, достигнув высшей степени разврата и лютости, ревностно занялся построением каменной церкви в Парашине; он производил эту работу экономически.
Каким образом и откуда произошло это сидение между двух стульев, делающее немыслимою спокойную оценку
явлений и фактов, совершающихся у всех на глазах, — я не знаю (то есть, быть может, и знаю, но скромность так уже въелась в мою
природу, что я прямо пишу: не знаю), но что оно существует — этого даже клейменый лжец не отвергнет.
Я запел — громко, во всю силу. Ревел гром, блистали молнии, шуршала трава, а я пел и чувствовал себя в полном родстве со всеми звуками… Я — безумствовал; это простительно, ибо не вредило никому, кроме меня. Буря на море и гроза в степи! — Я не знаю более грандиозных
явлений в
природе.
Сила искусства есть сила общих мест. Есть еще в произведениях искусства сторона, по которой они в неопытных или недальновидных глазах выше
явлений жизни и действительности; — в них все выставлено напоказ, объяснено самим автором, между тем как
природу и жизнь надобно разгадывать собственными силами. Сила искусства — сила комментария; но об этом должны будем говорить мы ниже.
Гроза — одно из величественнейших
явлений в
природе; но необходимо иметь слишком восторженное воображение, чтобы видеть какую бы то ни было связь между грозою и бесконечностью.
Этого мы в самом деле и требуем от прекрасных
явлений и предметов в тех царствах
природы, где нет разнообразия типов одного и того же рода предметов.
Но Румор впадает потом в натурализм, который хочет преследовать, как и ложный идеализм: его положение, что «
природа наилучшим образом выражает все своими формами», становится опасным, когда он прилагает его к отдельному
явлению и, противореча тому, что сам сказал выше, утверждает, будто бы в действительности бывают «совершенные модели», как, напр...
Область ее — вся область жизни и
природы; точки зрения поэта на жизнь в разнообразных ее проявлениях так же разнообразны, как понятия мыслителя об этих разнохарактерных
явлениях; а мыслитель находит в действительности очень многое, кроме прекрасного, возвышенного и комического.
Вообще говоря, произведения искусства страдают всеми недостатками, какие могут быть найдены в прекрасном живой действительности; но если искусство вообще не имеет никаких прав на предпочтение
природе и жизни, то, быть может, некоторые искусства в частности обладают какими-нибудь особенными преимуществами, ставящими их произведения выше соответствующих
явлений живой действительности? быть может даже, то или другое искусство производит нечто, не имеющее себе соответствия в реальном мире?
Не знаю сам. Но я с собой был честен
И двум идеям вместе не служил.
Просторно сердце женщины, напротив;
В нем резкие противоречья могут
Ужиться рядом. В нем бывает слышен,
Среди любви живой и настоящей,
Нередко запоздалый отголосок
Другой, отжившей, конченной любви.
Вины тут нет: подобные
явленьяВ
природе женской. Но делиться я
И с тенью даже не могу тем сердцем.
Которое мне отдалося. В нем
Я должен быть один.
Известное дело, что охотники-простолюдины — все без исключения суеверны, суеверны гораздо более, чем весь остальной народ, и, мне кажется, нетрудно найти тому объяснение и причину: постоянное, по большей части уединенное, присутствие при всех
явлениях, совершающихся в
природе, таинственных, часто необъяснимых и для людей образованных и даже ученых, непременно должно располагать душу охотника к вере в чудесное и сверхъестественное.
Так являются художники, сливающие внутренний мир души своей с миром внешних
явлений и видящие всю жизнь и
природу под призмою господствующего в них самих настроения.
В этот миг, созданный сплетением стихий, в глухую ночь, не озаренную еще солнцем сознания, раскрывается, как ночной цветок, обреченный к утру на гибель, то странное
явление, которого мы уже не можем представить себе: слово и дело становятся неразличимы и тожественны, субъект и объект, кудесник и
природа испытывают сладость полного единства.
Нигде почти нет светлых, радостных картин
природы или ужасных, бурных ее
явлений.
Они или вместо живого изображения дают нам общие фразы, которые всегда скучны, или, не чувствуя поэзии в простоте и естественности
явления, которое берутся изображать, прибегают к преувеличениям и украшениям, создавая чудовищные, неестественные образы, каких нет и не может быть в
природе.
Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте! Но как вы объясняете себе это
явление? Всякому мыслящему человеку должно быть известно, что влечение к миловидности есть только низшее проявление человеческой
природы. Как может такая личность, как этот господин, не видеть всю гнусность этого увлечения, всю высоту своего падения! Как не понимать, что, раз вступив в эту среду и подчинившись всем этим суеверным и мертвящим условиям, возврата нет. А он понимает свободу женщины. Я имею данные…
— Нет. К
явлениям, которых я не понимаю, я подхожу бодро и не подчиняюсь им. Я выше их. Человек должен сознавать себя выше львов, тигров, звезд, выше всего в
природе, даже выше того, что непонятно и кажется чудесным, иначе он не человек, а мышь, которая всего боится.
Недавно открыто подобное изумительное
явление не только в пчелиных матках, но и в рабочих пчелах, [Брошюра «Три открытия в естественной истории пчелы», написанная незабвенным, так рано погибшим, даровитым профессором Московского университета, К. Ф. Рулье, напечатанная в Москве 1857 года.] доказывающее глубокую экономическую предусмотрительность
природы.
Ловля бабочек происходила под открытым небом, она была обстановлена разнообразными
явлениями, красотами, чудесами
природы.
По
природе своей и по первоначальному воспитанию, под влиянием матери, с которой, конечно, хорошо знакомы читатели «Семейной хроники», автор вовсе не принадлежал к числу детей, рано втягивающихся в практическую жизнь и с первых дней жизни изостряющих все свои способности для живого и пытливого наблюдения ее
явлений.
Не мудрено, что живой, восприимчивый мальчик обратился исключительно к
природе и своему внутреннему чувству и стал жить в этом мире, в котором не встречал столько противоречий, как в окружающих его житейских
явлениях.
Мир является великой иерархией идейных существ, идейным организмом, и в этом постижении софийности «мертвого» мира лежит заслуга оккультизма [Под оккультизмом я разумею здесь не столько современный, школьный оккультизм, воспитываемый особой тренировкой, но общую природную способность человека проникать за кору
явлений, особенно свойственную народам в ранние эпохи развития и отразившуюся в сказке, эпосе, фольклоре, верованиях и «суевериях».], сближающая его с ««поэтическим восприятием»
природы вообще.
В красоте
природы, как в созданиях искусства, ощущается частичное или предварительное преображение мира,
явление его в Софии, и красота эта своим эросом поднимает человека в мир вечных образов идей, трепетные кони возносят верного возницу к животворящему солнцу, по незабвенному образу платоновского «Федра».
«Все
явления, — писал Лаплас, — даже те, которые по своей незначительности как будто не зависят от великих законов
природы, суть следствия столь же неизбежные этих законов, как обращение солнца…
Красота в
природе и красота в искусстве, как
явления божественной Софии, Души Мира, имеют одну сущность.
«Поэтому должна быть принята такая причинность, чрез которую нечто совершается, без того, чтобы эта причина не определялась далее еще через какую-либо предшествующую причину по необходимым законам, т. е. через абсолютную спонтанность причин, которые бы от себя начинали ряд
явлений, протекающих по законам
природы, следовательно, трансцендентальную свободу, без которой даже в развитии
природы порядок
явлений со стороны причин никогда не является полным» (370).
И сколько духовного наслаждения вы получите, если будете смотреть на мир божий, на вечно окружающую нас
природу — и на море, и на небо — так сказать, вооруженным глазом, понимающим ее
явления, и воспринимать впечатления новых стран, совсем иных культур и народов, приготовленные предварительным знакомством с историей, с бытом ее обитателей, с ее памятниками…
Природа свечения недостаточно выяснена, но, во всяком случае, электричество в этом
явлении не при чем.